Кот, который любил Брамса - Страница 49

Понять, откуда исходит вонь, не удавалось. Всё вокруг сверкало безупречной чистотой: белые стены, выскобленный деревянный прилавок с весами из нержавеющей стали, блестящие ножи. Пол посыпан свежими опилками, как раньше в мясных лавках. На прилавке стоял колокольчик, предлагавший: Вызовите продавца звонкам. Квиллер три раза энергично позвонил.

Когда из морозильного отделения вышел высокий, крупный мужчина, Квиллер с трудом сдержал гримасу отвращения. В ноздри ударил тот же непереносимый дух, что и на почте, даже хуже. Лицо и шею человека избороздили свежие, красные царапины. Горло было залеплено пластырем. Одно ухо разорвано. На голове красовалась неизбежная бейсболка с козырьком, который, вероятно, защитил незнакомцу глаза, когда на него налетел Коко. Но общее впечатление оказалось ещё хуже, чем ожидал Квиллер, а от запаха просто с души воротило.

Журналист пристально смотрел на фермера, а фермер – на него, они стояли друг против друга, неподвижные, враждебные. Кто-то должен был заговорить первым, и Квиллер заставил себя непринужденно произнести:

– Кажется, вы попали в передрягу.

– Чёртовы индюшки! – ответил фермер. – Взбесились и чуть не поубивали друг друга. Никак не научусь держаться от них на безопасном расстоянии.

Опытному уху Квиллера этого было достаточно. Он услышал голос с кассеты.

Он швырнул на прилавок деньги и скрепку. – Ваши? Я нашёл их у себя в доме. И ещё кассету которая тоже, скорее всего, принадлежит вам.

Он смотрел прямо в глаза исцарапанному фермеру У того перекосила лицо, глаза вспыхнули ненавистью челюсти резко сжались. С криком он перескочил через прилавок и схватил нож.

Квиллер бросился к дверям, но зацепился ногой за порог и упал на колено – на своё больное колено. Он ощущал, как над ним вскинулась рука с ножом. Жуткий стоп-кадр, прямо из фильма ужасов. Но нож не опустился.

– Брось, брось нож! – произнёс тихий голос. – Так делать очень плохо.

Нож с приглушенным стуком упал на посыпанный опилками пол.

– Теперь повернись к стене и подними руки.

В дверях стоял Том, наставив на фермера маленький пистолетик с золотой ручкой.

– Теперь будем вызывать шерифа, – не повышая голоса, сказал Том.

– Идиот! – завизжал фермер, – Если ты донесешь, я тоже молчать не буду!

Сомнений не осталось: голос тот самый – высокий, металлического тембра, без модуляций.

Два помощника шерифа забрали Хенстейбла. Квиллер согласился попозже заехать в тюрьму подписать бумаги.

– Как ты здесь оказался? – спросил он Тома.

– Поехал починить окно. Дверь была заперта. Я не мог войти. Отправился в Мусвилл за кулебякой. Люблю пироги.

– А дальше?

– Двинул домой. Увидел здесь вашу машину. И зашёл за ключом.

– Едем ко мне, выпьешь пива. – предложил Квиллер. – Честно признаюсь, никого и никогда я не был так рад видеть, как тебя. Хороший у тебя пистолет.

Журналиста, конечно, занимало, как пистолет из сумочки Фанни попал в карман Тома, но он не стал задавать вопросов – пока.

– Очень красивый, Это золото. Мне нравится золото.

– Ты спас мне жизнь. Том. Чем я могу отблагодарить тебя?

– Вы хороший человек. Я не хотел, чтобы он обидел вас.

Квиллер в сопровождении сверкающего синего грузовичка вернулся домой. Гость и хозяин устроились на южной веранде, укрытой от сильного северо-западного ветра, который гнул верхушки деревьев и трепал кусты.

Квиллер налил пива и предложил тост:

– За тебя, Том! Не появись ты вовремя, я вполне мог закончить свои дни в качестве индюшачьей сосиски.

Шутка понравилась Тому с его незамысловатым чувством юмора. У Квиллера на языке вертелось немало вопросов, но сначала нужно было сойтись с парнем покороче, сделать так, чтобы он почувствовал себя как дома.

Через некоторое время Квиллер как бы невзначай поинтересовался:

– Ты часто бываешь на индюшачьей ферме?

– Нет; там плохо пахнет.

– О чем толковал фермер, когда пригрозил, что, если ты донесешь, он тоже молчать не будет?

Глуповатая улыбка скользнула по лицу Тома.

– Это про виски. Он велел мне покупать виски.

– Зачем ему виски?

– Для заключенных.

– Тех, что сидят в большой тюрьме?

– Мне их жалко. Я сам когда-то сидел в тюрьме.

– Я тебя понимаю, – сочувственно кивнул Квиллер. – Ты ведь виски не пьёшь? Я тоже.

– Оно противное, – сказал Том.

Журналист всегда был внимательным слушателем, никогда не спешил с вопросами, потихоньку втягивая собеседника в дружеский разговор. Давая Тому передышку, он встал, убил паука, смахнул паутину, заметив, что здесь этих тварей многовато и паутина упорно появляется как внутри, так и снаружи коттеджа.

– Как вы доставляли виски в тюрьму?

– Он отвозил.

– Извини, Том; Телефон.

Звонил Александр Гудвинтер. Он только что вернулся из Вашингтона. Не выразить словами, какое горе принесла ему весть о смерти маленькой храброй леди. Они с Пенелопой собираются в Мусвилл и хотели бы заехать через полчаса и кое-что обсудить.

Квиллер понимал, о чём пойдет речь. В качестве душеприказчиков они хотят получать за этот дом по тысяче долларов в месяц. Он вернулся на веранду. В его отсутствие с Томом беседовал Коко.

– У него громкий голос, – заметил Том. – Я его погладил. Красивый мех. И такой мягкий.

Квиллер поговорил об особенностях сиамских кошек, упомянул о пристрастии Коко к индейке и снова стал задавать вопросы.

– Тебе, наверное, приходилось отвозить виски на индюшачью ферму?

– Я возил виски на кладбище. Там есть такое место.

– Надеюсь, он платил за это?

– Он давал мне много денег. Это было хорошо.