Кот, который любил Брамса - Страница 23

Единственное, что его огорчало, – доносившийся с берега запах рыбы. Ночью озеро выбросило на берег немало серебристых сувениров, и на утреннем солнце они уже начали пованивать.

Отправившись в город позавтракать, он в знак приветствия махал рукой каждому встречному водителю. Потом, подкрепившись гречишными оладьями с кленовым сиропом, пустился на поиски свечного магазинчика на Консервном молу. Он учуял тридцать семь разных запахов ещё прежде, чем увидел вывеску «Ночные свечи».

– Вы Шарон Макгилеврэй? – спросил он у оформлявшей витрины молодой женщины, – Я Джим Квиллер.

– Очень рада познакомиться с вами! Я Шарон Хенстейбл, – ответила она, – но замужем за Роджером Макгилеврэем. Я очень много слышала о вас

– Мне нравится название вашего магазина. – Он мгновение помолчал и продекламировал: – «Догорели ночные свечи: радостное утро на цыпочки встаёт на горных кручах».

– Вы просто потрясающий человек! Никто и никогда не замечал, что это цитата.

– Может, любители рыбалки не читают Шекспира. А как они относятся к ароматизированным свечам?

Шарон засмеялась:

– К счастью, у нас здесь бывают самые разные «любители», и к тому же я торгую не только свечами, но ещё украшениями, деревянными поделками и игрушками.

Квиллер побродил по узким проходам магазинчика, его чувствительный нос едва выдерживал тридцать семь запахов. Он сказал:

– У Роджера очень симпатичная скрепка для денег. У вас есть ещё такие?

– Мне очень жаль, но они уже кончились. Все раскупили на День отца, но я уже сделала заказ.

– Сколько стоят большие деревянные подсвечники?

– Двадцать долларов. Их здесь делает один полицейский в отставке, и всё до последнего пенни отдаёт на благотворительность. Это была идея моей мамы.

– Я вчера встретил вашу маму на берегу. Очень приятная женщина.

Шарон кивнула:

– Маму все любят, даже её ученики. Она преподает в Пикаксе. Мы все учителя, кроме папы. У него индюшачья ферма по дороге на Пикакс.

– Да, видел. Приятное местечко.

– Ничего особенного. – Шарон наморщила носик. – Там грязно и пахнет. В старших классах я ухаживала за индюшатами. Удивительно глупая птица. Их приходится даже учить есть и пить. А потом, они могут взбеситься и накидываться друг на друга. Нужно самому быть немножко бешеным, чтобы выращивать индеек. Мама их терпеть не может. Она предлагала предсказать ваше будущее?

– Пока ещё нет, – сказал Квиллер, – но мне бы хотелось, чтобы она ответила на несколько вопросов. У меня и к вам есть вопрос: где мне найти слесаря, специалиста по замкам?

– Никогда не слышала, чтобы в Мусвилле был специалист по замкам, но, может, вам сумеет помочь механик гаража?

Квиллер покинул магазин с двухфутовым подсвечником и короткой зеленой свечой, а по дороге глубоко вдыхал запах сосны. Он поставил подсвечник на веранде, и Коко обнюхал каждый дюйм. Юм-Юм предпочла заниматься ловлей пауков, но нос Коко просто приклеился к дереву, изучая все его изящные изгибы. Уши он прижал к голове и время от времени чихал.

Ближе к вечеру на петляющей дорожке показался синий грузовичок. Том был в кабине один.

– А где же дровокол? – весело поинтересовался Квиллер.

– В кузове, – приветливо ответил Том. – Мне нравится колоть дрова колуном, но это дерево слишком большое. – Он посмотрел на озеро. – Хороший денёк. Туман ушёл. Я не люблю туман.

Дровокол оказался работающим на бензине громоздким приспособлением с очень острым клином, раскалывавшим толстенные бревна на поленья. Квиллер понаблюдал за тем, как эта штука работает, но от грохота ему стало не по себе, и он отправился в дом причесывать кошек. Их туалетом не занимались уже неделю.

При возгласе «щётка!» Коко тут же появился с заднего крыльца, где наблюдал за птицами, а Юм-Юм выбралась из-под дивана, куда её загнал грохот во дворе. Затем последовало соблазнительное па-де-де, когда обе кошки восторженно изгибались, потягивались, крутились и скользили под щеткой.

Когда Том закончил колоть дрова, Квиллер вышел помочь ему сложить поленницу.

– Значит, вам не нравится густой туман, – начал он разговор.

– Нет, в тумане плохо видно, – сказал Том. – Опасно вести машину: и грузовик, и легковушку. Да, очень опасно. Я редко езжу, когда туман. Не хочу попасть в аварию. В Пикаксе один человек ехал в тумане, попал в аварию – и кранты.

Речь Тома была медленной, мягкой, мелодичной. Сегодня в его лице обозначилось что-то новое – трехдневная щетина на верхней губе.

Квиллер отметил этот намёк на усы и улыбнулся. Чтобы что-то сказать, он обратил внимание на песок вокруг домика – такой мелкий и чистый.

– Здесь в песке есть золото, – сообщил Том.

– Да, он и впрямь блестит, как золото.

– Здесь настоящее золото, – настаивал Том. -Я сам слышал, как один человек говорил. Он уверял, что под этим домиком – золотая жила. Хотел бы я, чтобы он был моим. Уже я бы это золото выкопал.

Квиллер хотел было объяснить, что это метафора и речь идёт о стоимости земельного владения, но передумал. Вместо этого он произнес:

– Я часто вижу, как люди на пляже поднимают камешки. Интересно, что они ищут?

– На берегу нет никакого золота, – просветил Том. – Только агаты. Агаты красивые. Я нашёл несколько агатов.

– Какие они?

– Ну, камешки, только красивые. Я продал их одному человеку в ресторане. Он дал мне пять долларов.

Они немного помолчали. Из высокого дерева получилась огромная куча дров, и Квиллер запыхался от усталости, складывая их в поленницу. Глядя на быстро и умело работающего Тома, он испытывал неловкость.